Виталию Прохорову 52 года

Я же сторонний наблюдатель. Ни характеров, ни внутрикомандных нервов я не знаю. Я так, стоял в уголке и наслаждался, либо взирая у телевизора, либо, когда приходил на сам хоккей. Мой «Спартак» стоил того, чтобы за него болеть. А вот, откуда я этим заразился, прежде, проникнувшись футбольным аналогом, я и не знаю, но, наверное, тогда так было принято: если ты болеешь за команду в футболе, то само собой, топишь за нее и в хоккее.

Сказать, что, увидев Виталия Владимировича Прохорова рядом с собой, на хоккейной трибуне, я потерял дар речи, это ничего не сказать. Я чуть в обморок не упал. Это же еще в 80-е, я сидел с отцом на трибунах, смотрел, болел до хрипоты, и никого же лучше не было, кроме спартачей. Никакие там Гретцки, Лемье, никакие Фетисовы или Ларионовы, мое хоккейное сердце было отдано Прохорову, Борщевскому, Болдину, Тюрикову, Волгину и т.д. Пусть и сезоны были очень неровными, неоднозначными, меня, ребенка, это не интересовало. Главное, что на льду были мои герои, которые соответствовали моему представлению о творческом, нескучном, атакующем хоккее.

Виталий Прохоров №17

Я порой смотрю на результаты игр «Спартака» того периода, и понимаю, что в ущерб обороне, предпочтение отдавалось искрометному атакующему хоккею. Такой неравнодушный подход к душе болельщика. Ну кому хочется смотреть на бесконечный автобус с минимальными результатами? Оттуда я и не могу терпеть закрытость игры. Хоккей – зрелище. Для меня, для всех.

Сезон 1989/90 гг.

Спартак (Москва) — Автомобилист (Свердловск) — 7:4 (1:0,3:2,3:2).

Спартак (Москва) — Торпедо (Усть-Каменогорск) — 7:3 (4:1,0:0,3:2).

Спартак (Москва) — Динамо (Харьков) — 6:1 (1:0,3:0,2:1).

Сокол (Киев) — Спартак (Москва) — 3:7 (1:1,1:1,1:5).

СК им. Урицкого (Казань) — Спартак (Москва) — 4:6 (1:3,2:1,1:2).

Торпедо (Горький) — Спартак (Москва) — 3:7 (1:3,1:0,1:4).

И это только из результатов с сентября по октябрь 1989 года. И все остальные играли также результативно и интересно.

Виталий Прохоров отдавал себя всего, потому что в тех условиях нельзя было сачкануть, все рубились, все показывали свои самые сильные стороны. Помимо мастерства, звено Борщевский – Болдин – Прохоров должно было еще и творить. Не выполнять рутинную работу, а именно придумывать что-то эдакое. И если Николай Борщевский выдавал коньковые пируэты с финтами на скорости, Болдин раздавал шикарные передачи на партнеров, то Прохоров отвечал за агрессивное, железное и уверенное управление всей игрой. Его действия – техника и самоотверженность. Не сдавать позиций ни при каких вариантах развития игры, бороться до конца, выцарапывать.

Александр Якушев встречал в аэропорту свое лучшее звено после Олимпиады 1992 года во французском Альбервилле.

Та самая химия: нестандартность, ум, умение сделать что-то такое, от чего у соперника закружиться голова. Впрочем, весь советский хоккей в то время не имел привычки заниматься просто игрой. Если комбинации – до логического их завершения, если розыгрыш – то не монотонное таскание шайбы по бортам, а изворотливость, с возможностью что-то выдумать, если катание – то будто на кошачьих лапках — мягкое, легкое, будто каждый из хоккеистов прошел школу фигурного катания.

Никаких «просто играть», «просто бросить», «избавиться от шайбы любым способом» по типу «моя хата – с краю». Вот по этим финтам и умениям я и скучаю сейчас. А когда пересматриваешь игры прошлого, именно об этом и думаешь: куда ушла эта легкость игры, эта невесомость во время катания, это владение руками и головой.

Вообще, жизнь Виталия Прохорова – это вереница каких-то невероятных событий. Вот он в «Спартаке» Якушева, вот он уже первая скрипка всего ансамбля, потом сборная, последняя выигранная Олимпиада 1992 года, капитан сборной России на различных турнирах, отъезд в НХЛ, возвращение в «Спартак», приз «Золотой Шлем» как самому результативному игроку сезона 1997/98, когда «Спартак» по всем параметрам был фаворитом, но из-за финансовых проблем, ничего не получилось. А потом уход из хоккея в бизнес-сферу, неожиданный отъезд в монастырь на Валаам, а потом вновь хоккей-хоккей-хоккей. Каким Прохоров был шабутным на площадке, таким он остался и в жизни. Веселый, отзывчивый человек, никогда не проявляющий высокомерие, несмотря на свой статус. Прекрасная семья, красивая жена, успешный сын.

Осенью, на матче регулярного чемпионата КХЛ «Спартак» — «Динамо», я записал с Виталием небольшое интервью.

— Правда ли, что вы в свое время, находясь в расположении сборной, говорили Виктору Васильевичу Тихонову: «Виктор Васильевич, а Вы знаете, у себя в клубе мы привыкли в защите играть по-другому»?

— Нет, конечно, именно так я не мог ему сказать. Просто были естественные и очень полезные отличия в тренерских установках. В том числе, и при игре в обороне.

— 1989 год. Приезд нхловских клубов в СССР. Яркая игра «Спартака» и «Вашингтон Кэпиталс» — это было шоу или реально зарубились?

— А, «джинсовая» суперсерия! Реально хотели выиграть этот матч. Редкая возможность потягаться с командой из НХЛ.

— Два пост-олимпийских Чемпионата мира 1992 и 1998 годов в которых Вы приняли непосредственное участие. Почему не получилось?

— Время было такое, всегда что-то мешало. Вроде и составы были неплохие, но не получалось.

— Помимо Бретт Халла в «Сент-Луис Блюз», Вам еще и удалось застать там другую величину мирового хоккея – Брендана Шэнэхана, который в сезоне 1992/93 гг. набрало очков не меньше Халла. Со стороны, после отечественного гладкого чемпионата, как Вам с ними игралось?

— Отличные ребята, мы черпали определенные элементы хоккея друг у друга. Все-таки, это очень интересно, произошла встреча двух противоположных школ хоккея в одном клубе.

Виталий Владимирович! Я точно знаю, что вы увидите этот материал!

Хочу от всей души поздравить Вас с Днем Рождения! Пожелать Вам здоровья, семейного благополучия, хоккейных свершений!

Приходите в лучшее ВК сообщество о хоккее «Был такой хоккей».

Автор

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Спортивная жизнь
Добавить комментарий